Глава  V.  ПРАВДОПОДОБИЕ ПЛЮРАЛИЗМА ФОРМ МАТЕРИИ

§  1. Правдоподобие иерархии уровней материи

Эмпирия по отношению к субстанции как невсеобщее есть случайность, но случайность по отношению к себе самой как нечто имеет свой статус, нечто временно устойчивое, временно постоянное. В этом эмпирическом отрезке времени, присущее ему постоянное и является эмпирическим законом. А любые проявления, имеющие меньшую длительность, чем рассматриваемый отрезок времени будут являться для эмпирии фиксируемой случайностью.

Правдоподобие касается только эмпирической реальности Так, среди необозримого количества вариантов схем последовательностей уровней материи оно позволит выявить наиболее правдоподобный и тем самым дать возможность определить границы конкретных систем природы (то есть несущественных компонентов соответствующих субстанций). Это не так уж мало, если показать, что границы эмпирических объектов современного естествознания фактически не выявлены, а в силу его редукционистских установок даже и не востребованы.

В прежних публикациях был дан детальный критический анализ современным концепциям иерархии уровней материи, форм материи, форм движения материи и т.п. Предложена наиболее правдоподобная теория иерархии материи, разработке и доработке которой было посвящено практически 30 лет. (начиная с работы 1982 года [84]). Это не просто эмпирическая теория, а логическая модель. Чтобы не повторяться приведём лишь итоговую схему отношений природных систем в их иерархии. Если кто-то захочет ознакомиться с самой концепцией, то обнаружит, что реальная ситуация гораздо сложнее, чем описанная тут, но это упрощение для данной задачи вполне допустимое.

1. Каждое образование в иерархии природы представлено (и так возникает) системой с элементами, присущими только ей. Элементы каждой вышележащей системы образованы за счёт объединения элементов нижележащей в более крупные образования. После каждой такой интеграции вновь возникающие системы уменьшаются в размерах, а их элементы становятся крупнее. В итоге иерархия принимает форму пирамиды (как это описывает А.Н. Коблов [54. – С. 9 – 10] или как графически изображает  М.М. Камшилов [50. - С. 68 - 70]). Рассмотрим пирамиду иерархии космоса. В основании её лежит метагалактика (её части – элементарные частицы), а вершины выстраиваются две; государство (его части – государственные институты) и душа организма высших животных (её части – платоновские эйдосы). Изменение условий существования исходных систем создают возможность для появления (реализации) вышележащих.

2. Иерархия организма возникала коррелятивно со становлением иерархии живой природы. Нужно учитывать, что правдоподобная иерархия организма не ограничивается привычной для эмпирика видимостью. В итоге моделирования становления иерархии уровней организма мы получили последовательность основных вещественно-телесных систем организма и представили её в следующем виде: тело организма (состоит из  коацерватов) → органы (их образуют органоиды) → ткани (их элементы клетки) → переживающая душа (комплексы эмоций) → интеллектуальная душа (эйдосы, или идеи) [92. – С. 138 - 140].

Согласно разработанной логической модели эмпирически понимаемой биосферы, каждому уровню (системе) организма соответствует своя практика, которая составляет только часть конкретной формы движения (уровня) в такой биосфере. В процессе её дифференциации и «иерархического восхождения» (развития) модель воспроизводит следующие системы. Первая. Фундаментальная биологическая система, т.е. собственно биосфера имеет своими элементами протобионтов, или коацерватные капли. Т.е. в биосфере организм проявляется только одним своим уровнем – телесным, или коацерватами с их гель-золевым круговоротом.

Протобионты (коацерваты с гель-золевой полярностью и круговоротом) возникли в процессе интеграции макромолекулярных соединений, определяющих вполне конкретную сферу и её круговорот. Сейчас эта сфера (органическая сфера планеты) представлена коллоидами гумуса, ила и нефти. Первичная биосфера Земли имела своими элементами коацерваты, или протобионты, их основными свойствами была трофическая полярность – слияние и разделение капель, растущих за счёт ассимиляции первичного бульона или более мелких капель (вначале продуценты и редуценты, а затем добавились консументы). Теперь это свойство всех организмов и низших, и высших, какой бы длинный путь эволюции они ни претерпели. Трофический круговорот (форма движения) возник и существует по сей день как биосфера.

Что свойственно было для внешней деятельности организмов помимо трофики и что способствовало её реализации? Биологи отмечают, что у организмов протобионтов эволюционно первой биологической реакцией является реакция раздражимости. Раздражимость очевидна – ведь не было же ещё специфически реагирующих органоидов и нервного ощущения. Ей обязаны мы, например, воспалительными, аллергическими реакциями и т.п.

Вторая система. Биотопы (морские, почвенные, лесные, гористые и т.п.) – это вторая более вышележащая система (топическая форма движения - разделение сфер распространения и влияния организмов). Её частями явились бактерии и протисты (одноклеточные растительной и животной ориентации) – результат эволюции протобионтов. Они интегрировались в непанмиксические виды-популяции. Ощущение, возникшее у этих организмов, стало частью биотопной формы движения, внешним проявлением которой являются популяционные волны.

Первые простейшие имели уже и вполне привычную для нашего восприятия биологическую реакцию - ощущение, - роль которой взяли на себя специализированные элементы (гель-золевой) эктоплазмы (хемотаксис бактерий и «защитные» реакции простейших). Появился двухуровневый организм, который не совсем верно считают клеточной организацией (последней в связи с её тканевой принадлежностью свойственна узкая специализация). В этом организме возникает несколько самостоятельных систем - органов, состоящих из органоидов (органы таксиса, пищеварения, выделения, ощущения и т.п.). Будучи самостоятельными монадами, органы влияют друг на друга. Сопоставимость их размеров придаёт этому влиянию большую чувствительность. Особенно высокой рефлексивной активностью обладает эктоплазма. Обычно она и отвечает за такую биологическую реакцию как ощущение. Собственно, это и была первая нервная система, если смотреть на вопрос более широко, чем принято. Неразрывно связанная с реакцией ощущения она остаётся таковой независимо от эволюции, проделанной организмом, т.е. независимо от появления новых вышележащих уровней.

 § 2. Переживающая субстанция

Третья система в иерархии биосферы - биоценоз – представлена взаимодействием, взаимоотношением панмиксических популяций, в которые эволюционировали непанмиксические виды – популяции. Форма движения самих панмиксических популяций сексуальная. Между монадами самого двухуровневого организма через посредство влияния существовала только корреляция различных видов ощущения, но отсутствовала их «интеграция», не было управляющего центра (анализа). Он возникает лишь у трёхуровневого организма (клеточно-тканевого). Но вновь возникшая «интегрирующая» ощущения монада неспецифична для самого ощущения, имеет иное качество. Воспринимающей ощущения на этом вышележащем по отношению к самим ощущениям уровне следует признать переживающую монаду с её несущественным эмоциональным компонентом – переживающим сознанием. Видимо поэтому ощущение предстаёт в несвойственной для его качества специфике, в виде переживающей реакции. Чувственные ощущения всегда эмоционально окрашены.

Традиционная эмпирическая психология в силу её редукционистских и трансдукционистских установок произвольно сопоставляет и объединяет свойства различных уровней психики. Именно это обстоятельство наложило отпечаток на теорию переживания, или эмоций. Эмпирическая (обобщающая) "Философия психологии" все проявления психики либо сводит, либо рассматривает с точки зрения переживаний, следуя известным установкам Л.С. Выготского и С.Л. Рубинштейна, призывающим преодолеть традиционный разрыв в изучении интеллекта, мышления и эмоций [см.: 98. - С. 88]. Игнорирование эмпирического эволюционного фактора требует вновь обратиться к проблеме становления иерархии уровней организма и, соответственно, иерархии природы. На пути прояснения генезиса, эволюционного происхождения эмоциональной сферы организма мы надеемся получить интересующие нас ответы.

Эволюция живого, как мы выяснили, сопряжённый процесс. Прогрессирующая дифференциация организма (монад-органов) и интеграция органоидов в элементы вышележащей системы (эмпирически это проявляется как дифференцировка тканей) сформировала новые монады - ткани, состоящие из клеток (напомним, что употребление понятия "монада" в данном случае условно, ибо в концепции уровней мы имеем дело только с вещественно-телесным компонентом этой монады, однако понятие это напоминает о необходимости корректировать построения с объективной реальностью, делать их правдоподобными).

С появлением специализированных клеток стало возможным размножение половым путём. Трёхуровневые организмы позволили реализоваться в эволюции сексуальной форме поведения (движения), то есть системе или панмиксической популяции. Элементами этих популяций являются организмы, а точнее, как показывает модель, - третий уровень этих организмов. Но это только видимость: эмпирия установила, что популяция состоит из организмов, но объективно - это новая монада, части которой имеют её же качество, а не качество организмов. Организмы лишь условие реализации популяции, а причина её – в самопричине субстанции. Только органы размножения, представленные специализированными тканями, половые гормоны и наличие нервной ткани могли привести к реализации сексуальной формы движения материи (половому влечению, сложным формам ухаживания, производству потомства, заботу о нём и т.д.).

Наше внимание в трёхуровневом организме будет сосредоточено на системе, возникшей на основе эктоплазмы простейших, на основе такого органа как нервная система. Нервные ткани представлены невронами и невроглией, но элементами интересующей нас системы являются невроны. Причём, если определять специфику этого телесного компонента, то нужно учитывать то обстоятельства, что субстанцией этого уровня является переживающая монада, которая имеет в качестве своего несущественного компонента переживающее сознание и вещественно-телесную клеточно-тканевую организацию. Естественно, что данные нейрофизиологии будут отражать только коррелятивные изменения и только той части формы движения, которая сформировала невроны, или невронную ткань ганглиев, а в последующей эволюции организмов - и кору головного мозга.

По данным этологии и нейрофизиологии примитивных многоклеточных (главным образом моллюсков и насекомых) у них имеется такой психический феномен как эмоциональность. Он вообще должен быть характерен для нервной ткани, сколь бы примитивной она ни была, и сколь бы ни были скудны эмоциональные проявления. Эту психическую сферу мы называем переживающей монадой, или эмоциональной душой.

Современная эмпирическая психофизиология выделяет эмоциональные структуры в мозгу в виде анатомических и физиологических образований (вроде лимбической системы, правого полушария или «функционального органа» по Ухтомскому), предназначенных для обеспечения целостности психики и организма, но это только несущественный компонент переживающей души. Эмпирия то и дело сталкивается с феноменом «автономизации эмоций», «переживание эмоций может создавать в сознании процесс, совершенно независимый от познавательных процессов» [15. - С. 23]. Исходя из этого, некоторые авторы выделяют эмоции или чувства в отдельный уровень [112; 100. - С. 318].

Интеллектуальная сфера организма, как мы помним, имеет области бессознательную, подсознательную и сознательную. Та же градация характеризует и переживающую монаду. О бессознательных эмоциях, или переживаниях, пишется немало [см. например: 57. - С. 648; 108. - С. 104; 83. - С. 6; и др.]. Бессознательными бывают настроения, эмоциональные установки и стереотипы. Говорят и о «подсознательной эмоциональной памяти» [46. - С. 65]. Довольно часто бессознательная или подсознательная эмоция побуждает человека к действию, а потом он пытается найти ему объяснение. Бессознательное переживание отличается от подсознательного и сознательного тем, что организовано по законам диалектики (это законы не понятий, а переживания), то есть оно безвременно, представлено всеми переживаниями одновременно в снятом виде; любое бессознательное переживание предполагает все остальные. И самое главное отличие от эмпирических эмоций: диалектические переживания всегда носят видовой и всеобщий характер. Обращение к интуиции переживания есть некоторое предчувствие. Интеллектуальная монада понимает ситуацию, эмоциональная - переживает. Это разные уровни и способы освоения различной действительности (у них качественно разные практики). Часто практикуемый в философии эмпирии перенос, трансдукция феномена понимания на область эмоций только запутывает ситуацию, уводя далеко в сторону даже от правдоподобия.

Интеллектуальная интуиция связывает рефлексию практики в определённую последовательность и в итоге формирует подсознательные модели или когнитивные схемы. Аналогично и эмоции связывают элементы переживающего сознания (рефлексию соответствующей им практики, форму действий), автоматически формируя в подсознании ситуационные эмоциональные модели или схемы, регулирующие поведение - эмоциональные рамки (зачастую интуитивные), в пределах которых реализуется то или иное поведение. В сознании переживающей монады-души эмоции и эмоциональные модели осознаются как переживания каких-либо практических действий (эмоциональное осознание есть чувство, охватившее сознание, то есть сферу рефлексии переживающей монады).

Бессознательная сфера переживающей монады по аналогии с интеллектуальной представлена видовыми законами диалектической логики и неполным, локальным (то есть невсеобщим и несущественным) проявлением бессознательного. То обстоятельство, что эмоциональное бессознательное может быть осознанно во внутренней рефлексии, подтверждает и эмпирическая психология, отмечая полярность эмоций [44. - С. 57]. Классификация эмоций затруднительна в силу их чрезвычайного многообразия и бесчисленного количества оттенков и нюансов [63]. В связи с этим многие авторы стремятся выделить группу базальных эмоций, которые, как полагают, лежат в основе более сложных и подвижных эмоций [15. - С. 14 - 16]. С точки зрения классификации, выделение простых эмоций и переход от них к более сложным в принципе не вызывает возражений. Однако онтологическая ситуация, по-видимому, прямо противоположна. Авторы монографии, на которую мы ссылаемся, сами отмечают, что эмоции - «процесс постоянный, существующий в виде некоторого эмоционального фона, или проще говоря, настроения, с его постоянными колебаниями, перепадами, причём в каком-то среднем диапазоне настроение не очень ощущается и не всегда осознаётся субъектом» [15, с. 8]. Бессознательные эмоции в своих колебаниях (от положительного к отрицательному и наоборот) скорее всего и отражают переживающую субстанцию, то базальное в эмоциях, которое при осознании обычно и сводится к более простым эмоциональным проявлениям, особенно пригодным для практики популяционной панмиксической монады. Пока, конечно, больше приходится ориентироваться на правдоподобие, ибо видовая диалектика переживающей субстанции - это ещё мало изученная область.

В отличие от сугубо эмпирического объективный взгляд на проблему заставляет ориентироваться на монизм монад и в отношении переживающей монады позволяет чётко выделить следующие моменты. 1. Все явления, возникающие в ней, будут ей имманентны, то есть представлены исключительно в виде такого качества как переживание. Вся рефлексия (из практики и других монад) суть несущественные колебания переживающей материи, организующие все виды рефлексии. 2. Все отношения с другими монадами, с практикой имеют только несущественную с точки зрения субстанции природу. В итоге такого разграничения выясняется, что мотивам и инстинктам в этой системе вроде бы и места не осталось. Не случайно гипотеза Дала (Dahl, 1977) рассматривает эмоции как «фундаментальные мотивы» [15. - С. 9 - 10], а  Дьюсбери (а также Хайнд, 1976; Кэндел, 1980 и др.)  определяет инстинкты (комплексы фиксированных действий) как «самоистощающиеся реакции» [39. - С. 22], именно такие реакции характерны для полярного взаимоотношения эмоций (!).

Любые действия из практики популяции отражаются в переживающей монаде в её сознании в виде колебания материи эмоций (любой акт восприятия реальности несёт на себе печать сиюминутного эмоционального состояния [43. - С. 42]). И наоборот, эмоциям всех оттенков соответствуют определённые действия или по крайней мере определённая направленность действий. Феномен инстинкта опирается на подсознательные переживания как, например, сексуальное поведение), или сознательные, если речь идёт о несущественных проявлениях переживающей субстанции. Точно так же, как существует врождённая (опирающаяся на видовое качество интеллектуальной субстанции) интеллектуальная интуиция (закон), существуют и врождённые бессознательные переживания (то есть тоже субстанция, но иного вида). Другого и быть не может - все субстанции, любые качества подчинены закону существования материи. Между несущественным компонентом популяции и внутренним движением переживающей монады существует равновесие (гармония, по Лейбницу). Изменения в одном компоненте вызывают изменения в другом, а в эмпирическом исследовании возникает проблема локализации инстинкта, которая с эмпирических позиций объективно не может быть разрешена.

Инстинкт - генетически закреплённая форма поведения и психического отражения. Поведение - всегда практика, а «психическое отображение», хоть оно и “генетически закреплённое”, замыкается на соответствующее переживание. А возбуждать инстинкт может или внешнее воздействие (даже сам акт рождения) или отсутствие такового. Поэтому инстинкт нередко объясняют нарушением органического равновесия в организме. Как заметил Ф. Перлз, если мы рассматриваем все возможные нарушения  органического равновесия, то обнаруживаем тысячи различных по интенсивности инстинктов [78. - С. 19]. И эта параллель между количеством инстинктов и эмоций не случайна [78. - С. 20].

Отдельные эмоции при сильном и повторяющимся их возбуждении имеют тенденцию к зацикливанию и возбуждению без внешнего повода. Ситуация переходит из сферы сознания в подсознание, теряется над ней контроль и возникает потребность очень схожая с инстинктом. Это выходит за границы нормы, установленные природой и рассматривается как патология. Такая патология всегда возбуждает и «подчиняет» соответствующую интеллектуальную сферу, что находит отражение в коррелирующей с ней практике. Поэтому мы и сталкиваемся с такими проявлениями как психические болезни вроде шизофрении, маниакального синдрома, патологической жадности, патологического влечения к чему-либо и т.п.

Несущественный компонент переживающей монады создаёт свою частную, то есть невсеобщую практику (наряду с практикой популяции) и управляет (организует) этой практикой в сфере переживающего сознания (несущественное в практике). Такая замкнутость на себя означает ни более ни менее, как факт безразличия «внешней» монады-субстанции (популяции) к психической жизни организма и её устремлениям. По большому счёту эта психическая жизнь ей и не нужна (она лишь «условие» реализации популяции), ибо популяция живёт по своим собственным имманентным ей законам. Части этой популяции невещественны (это части популяционной «практики» организмов) и подчинены тем законам, которые требует популяционная форма движения, а не состояния переживающей монады.

В силу того, что помимо переживающей монады, монад в третьем уровне организма несколько и все они имеют свою рефлексию в популяционной монаде, необходимо чётко разграничивать всеобщую форму движения последней и вариации частной практики организма, которая суть рефлекс, воздействие на форму движения панмиксической популяции. Ведущим является сексуально-половое поведение организмов (инстинктивного и неинстинктивного его компонента). Помимо спаривания, ухаживания, образования семьи и выведения потомства оно имеет множество вариантов и следствий своего проявления. 1. Жизнеобеспечение популяции (семьи). Это своеобразное «популяционное производство»: добыча и запасы пищи, постройка жилья и т.п. 2. Популяционная терпимость, которая нередко бывает у самцов избирательной по отношению к самцам и самкам. 3. Охрана территории обитания популяции, её жизненного пространства. Многие проявления этой формы движения присущи и человеческой популяции (хотя они и «ограничены в своей свободе» вышележащим социальным уровнем): войны, этническая терпимость или нетерпимость, государственные границы и т.д. и т.п. Они несут на себе только отпечаток социального, но остаются и всегда будут выражением популяционной формы движения, очень мало зависящей от индивидуальных переживаний и желаний человека. Помимо действий членов популяции, связанных с формой её движения, существует и частная практика (невсеобщие действия), например, обучение (игровой инстинкт, подражательный и т.п.), миграции, конкуренция за пищу, внутрипопуляционный паразитизм и т.д.

 § 3. Интеллектуальная субстанция

 Четвёртая система в иерархии организма - интеллектуальная субстанция. Известно, что стадный или общественный образ жизни (стадо, стая, прайд и т.п.) животных коррелирует с определённым совершенством их психики. Этологи описывают сложные формы поведения и не только высших животных, доказывающие наличие у них довольно развитого мышления. Это мышление, соответствующее стадному образу жизни, стадной практике и стадной форме движения материи, являет собой мыслящую монаду – четвёртую систему в иерархии организма. Сообщества стад (первобытных обществ) - предков человека разумного явились той основой, на базе которой 5 - 6 тыс. лет назад стали возникать первые государства, то есть качественно новые образования. Объединение племён с разными способами производства (скотоводы, охотники, земледельцы, рыболовы, воины и т.п.). В итоге, образовались первые части государства, но ими являлись уже не люди, а его институты (институт армии, служителей культа и культуры, науки, администрации, производителей и т.п.). Входящие в эти институты граждане биологически, то есть качественно, остаются мыслящими животными, однако на это мышление и образ поведения накладывается «ограничивающее» влияние вышележащего уровня – государства. В силу существования государства человек через посредство его институтов (то есть непрямо) вовлечён в систему государственных отношений (экономических, юридических, идеологических, правовых и т.п.). Если стадные отношения являются общественными, то при наличии вышележащего государственного уровня они становятся социальными, или государственными (появление этого уровня накладывает отпечаток даже на несущественный компонент популяционной монады). Качество полярностей, обеспечивающих самодвижение общественной монады, не изменяется с появлением государства, а наличие такого феномена как культура является не качественным скачком, а количественным изменением (эмпирически фиксируемое «развитие»). В зачаточном, примитивном состоянии (передача опыта и традиций поколениям) оно имеется и у стадных животных и даже если бы не имелось, то для субстанции общества это несущественное обстоятельство. В эмпирическом же своём бытии человек волен считать себя качественно отличным от высших животных.

В основе формы движения стада лежат властно-иерархические формы поведения и их модификации. Появление государственного уровня сделало общественные отношения более дифференцированными: усложнилась этика отношений (политические, экономические, правовые и т.п. отношения). Стадное производство преобразовалось в производство культурных ценностей, а властно-иерархические отношения - в социально-классовые, но всё это, тем не менее, реализуется в пределах одного качества и опосредовано через это качество.

Появление нового психического уровня организма – интеллектуальной, или этической, субстанции – связано не только с эволюцией нервной ткани. Головной мозг или его кора, как клеточно-тканевое образование, с точки зрения радикальной антиредукции, такой функцией обладать не должны – это несущественный компонент переживающей монады, но на него влияет и деятельность интеллекта. Она фиксируется как особые зоны, как полагают, зоны формирования механизмов мысли. Физиологи, не обнаружив в коре мозга телесного субстрата этой деятельности, назвали её «функциональной системой» (А.А. Ухтомский и А.Н. Леонтьев обозначили психическое органом, но не морфологическим, а функциональным органом). А.Р. Лурия, используя идею П.К. Анохина о «функциональной системе», создал концепцию системной динамической локализации высших психических функций. Такую функцию, строго говоря, нельзя «локализовать» в определённом участке нервной системы, это результат совместной работы многих нервных центров. Но моменты рефлексии в ней всё-таки фиксируются в виде периодической возбудимости некоторых ядер мозга и определённых зон коры. Эмпирически, редукционно это выявляется в электрофизиологических изменениях, ни специфики, ни самой формы процесса не отражающих. Конечно, такая физиологическая возбудимость задевает  лишь очень малую часть мыслящей психики, форма материи которой сверхчувственна.

В эмпирическом понимании этика имеет положительный смысл, например, этичный или морально устойчивый человек. Но в сущности, как субстанция, она нейтральна и задаёт лишь общие рамки поведения в обществе, но не задачи и не направленность этого поведения. Лишь в процессе практики вырабатывается эмпирическая мораль, но и она может быть диаметрально различной: от фашистской до коммунистической. Этика есть поведение человека и вся интеллектуальная его практика, а всегда ли она хороша или нет, рациональна или нет – вопрос практический. Мы вербализуем наше поведение (а это очень удобное для самоанализа достижение эволюции сознания) так как вербализация и регулирующая его традиционная формальная логика начинают своё движение в подсознании, то есть происходит абстрагирование. Диалектическое абстрагирование превращает этику в родовую диалектическую логику (без участия обобщающего абстрагирования). Сознанию же представлены готовые результаты, поэтому Гегель (и не только он) полагал, что мышление есть субстанция духовного, оно абсолютно и самодостаточно. Непосредственное не даётся, оно «есть». История философии в самых разных формах апеллирует к субстанциальности мышления: ум есть бытие (Парменид), мышление само себя мыслит (Платон и Гегель).

Душа, как любая субстанция, абсолютна и в своей абсолютности безразлична к телу (тоже множеству субстанций). Окказионалисты для объяснения этого феномена обращались к идее бога, а Лейбниц дополнительно ввёл идею гармонии. И интуиция в этом случае не обманывает. То,  что душа управляет телом есть чистая фикция, кажимость, если она и управляет, то только движениями несущественными для субстанций или систем иерархии тела. А та практика, которую мы наблюдаем (вроде бы доказывающая, что душа управляет телом) суть несущественное для субстанций тела и соответствующих (или коррелятивных) им систем иерархии биосферы.

Генетически интеллектуальная монада возникает последней в ряду монад: раздражаемая → чувствующая (вернее, чувствующие) → переживающая → интеллектуальная. Она возникает на основе предыдущих, которые суть условия её возникновения, но это вовсе не значит, что практика у ней сенсуалистическая. Это иллюзии сенсуалистов. У каждой психической монады (чувствующей, переживающей и интеллектуальной) своя собственная качественно особая практика и все практики, как и все несущественные компоненты монад, влияют друг на друга. Другое дело, что в таком взаимовлиянии опосредствующим звеном переживающей и интеллектуальной монад выступают монады органов чувств, но именно поэтому история философии при анализе интеллектуальной практики и ставит задачу отдифференцировать её от практики сенсуалистической, исключить данные органов чувств. Если бы сенсуалистический эмпиризм действительно философски подходил к анализу своих возможностей, то понял бы бессмысленность конфликта с диалектическим субстанциализмом и извлёк бы из этого всю возможную для себя пользу.

Стадные (общественные) животные обладают неосознаваемым мышлением и сознанием, пользующимся невербализованным языком, и с этой стороны никакой пограничной, то есть качественной, ступени между «языком» животных и речью человека нет и к этому выводу приходят уже давно. Вербализация мышления - это не качественный скачок, как доказывают некоторые исследователи [40], а количественное изменение. Для высших животных  невербальная символизация и обобщения замечены тоже давно. А у адаптированных к людям животных (например, собак) символом может служить и слово человека. «Символы, - говорит К. Прибрам, - это побудители к действию. Они приобретают смысл на основе их применения в прошлом» [81. - С. 367]. У шимпанзе существует около 60 коммуникативных сигналов, способствующих передаче сообщения о чём-то находящемся вне сферы видимости [82. - С. 219]. Однако предположение о наличии у шимпанзе «высших абстрактных понятий» [114. - S. 208] мало вероятно, но тем не менее близко к истине. Дело в том, что вербализация в мышлении - явление вторичное, отражающее определённую форму, способ возбуждения интеллектуальной монады, а отражать её можно различным способом. Таким образом, пятый уровень организма несмотря на свои различия у эволюционно отличающихся групп животных, включая и общественных насекомых с их «химическим» языком, и человека, качественно остаётся одним и тем же.

Уже давно замечено, что у животных имеется способность отражать связи и отношения между вещами [40. - С. 18, 27-28 и др.]. Причём, предмет в разных отношениях выступает для животного как разные предметы [64. - С. 167]. У человека эта способность количественно сильно преобразуется, но в сущности остаётся той же, тем же свойством психики. Сверхчувственные объекты суть законы и отношения, выявляемые в процессе практики общественного производства, они и являются самой практикой, несущественным воздействием на определённую форму движения материи. Общественная практика особая. В первую очередь это, регулируемые этикой, властно-иерархические формы поведения, которые с возникновением государства преобразовались в классовую структуру (отношения). Общественное же производство это в первую очередь производство культуры (технической, художественной, этической и т.п.).

Мышление как подсознательный процесс подобно процессу сознательному, но бессознательное тут имеет дело, то есть оперирует, не только с понятиями, но и с суждениями, умозаключениями, концепциями и в конечном счёте мировоззрением. Именно тут вначале подсознательно формируется мировоззрение. Эти общие, стратегические рамки могут не осознаваться индивидом до конца его жизни (усложняясь или упрощаясь). Они (как своего рода автоматизм) составляют стратегию его бессознательных практических действий, в этих рамках по законам традиционной логики (законам бессознательной сферы) реализуется вербальное мышление и частная практика. Устойчивая связь бессознательного с подсознательным проявляется мгновенно в процессах связи суждений в умозаключения, а умозаключений в концепции (представления о предмете).

Подсознание в неосознаваемом процессе усваивает опыт, организуя определённые схемы или шаблоны (в простейшем случае – автоматизмы)  в ответ на определённые ситуации в практике. Аналогичная ситуация и с речью.  Ещё Л.С. Выготский отмечал: «То, что в мысли содержится симультанно, в речи разворачивается сукцессивно» [20. - С. 356]. Желаемая форма поведения (языковая, мимическая, жестовая и т.п.) возникает как некоторая «возбудимость» материи подсознания, она создаёт когнитивные рамки несловесной мысли. С этого начинается порождение речевого высказывания, которое воплощается в эмпирических «идеях» сознания. В движении от общего к конкретному (индукция и дедукция - врождённые способности), в конкуренции различных смыслов «свёрнутая» речь превращается в развёрнутую – каждое желаемое действие