Глава VI. ТЕХНОКРАТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО

§  1. Идея «Государства» Платона

В истории политических учений самой известной и знаменитой является работа Платона о государстве. Его считают классиком античной социологии и политической теории, но в то же время к его идеям относятся скептически и снисходительно, мол что требовать от понимания проблем государства в античности.  Диалог «Государство» называют утопией и подвергают критике абсолютно все его предложения, забывая сопоставить их с основными положениями платоновского субстанциализма, ну а если сопоставить то есть над чем задуматься. Конечно, работа ориентируется на реальное положение дел в древнегреческом полисе и эти издержки конечно же следует учитывать в XXI веке новой эры. Итак, в чём же ценность учения Платона? Об этом нельзя сказать, не поняв его вклада в философию. Несомненно, что на Платона оказали влияние коммунистические идеи пифагорейского союза. Пифагор имел огромный авторитет, его изображения чеканили даже на монетах, но хорошо было известно и о печальных результатах опыта коммунистического правления пифагорейцев в Южной Италии. Поэтому не коммунистические идеи были главным и важным в этом произведении, пережившем тысячелетия, а философия Платона, попытки приложить открытую им родовую диалектику к такому видовому объекту как  государство. Он пытался выявить в этом эмпирическом образовании то, что сокрыто от опыта, обнаружить его субстанцию и дать наиболее правдоподобное толкование государственному устройству. Идея была созвучна с мифами о правлении богов, когда каждый бог управлял отдельной областью общественной жизни, создавая в ней гармонию, благоприятные условия для всех членов сообщества в этой области. Каждая отдельная профессиональная область общественной жизни  государства была освящена божественным законом. Именно этим областям государственного жизнеустройства уделено главное внимание в работе Платона, без них с их законами государство неполноценно и фактически являет собой не одно, а «два государства враждебные друг другу: одно государство бедных, другое богатых» [Платон. Государство. - Кн. IV. 422e – 423a]. Эти два государства – источник противоречий и смут, причина сменяющихся и повторяющихся форм его правления от автократии до демократии. Все формы отвратительны по своим последствиям, но, пожалуй, самой худшей является демократия, которая порождает тиранию.

Заметим, что каждая из форм имеет и свои преимущества, и свои недостатки, причём те, что присущи людям. Любая из форм может вести как к процветанию, так и к упадку государства: монарх может переживать за государство, как за свою собственность, способствуя его процветанию, а демократически избранный президент – сочетать в себе все худшие качества временщика. По сути за всю историю государств существовало только два вида власти - автократия и олигократия (олигархия то же самое, но ей придаётся более узкое толкование) и различные способы их реализации: автократия выборная и невыборная, ограниченная и неограниченная и олигократия тоже выборная и невыборная и ограниченная или неограниченная. Что касается демократии (власти всех или большинства), то попытки реализовать её в виде непосредственной или прямой демократии выливались или в безвластие (карикатуру на власть), которое заканчивалось автократией, или в представительную демократию - по сути в выборную олигократию т.е. в любом случае заканчивалось наведением порядка). Всё остальное – либо комбинации указанных видов власти, либо детали, индивидуальные особенности власти. История возникновения политических партий – это история политических программ, отражающих интересы какой-то части общества. Программы это некий свод наиболее общих обещаний, которые при конкретном их воплощении могут и не соответствовать чаяньям электората. Так в России 1917 года обещание отдать всю власть народу (крестьянам землю, а фабрики рабочим) повлияло на исход гражданской войны, но в реальности власть осталась в руках партийной верхушки – олигократии и ни одно обещание не выполнено. Выйти за рамки цикла «автократия – олигократия» со всеми его неприятными последствиями, о которых предупреждал Платон, так и не удаётся даже при таких масштабных изменениях государственного аппарата, как это произошло в России.

На результатах автократического правления всегда лежал отпечаток человеческой личности и нередко прогресс государства обязан именно ей. Однако власть в государстве это ещё и право на деньги, а к ним рвутся люди с вполне определёнными склонностями, как правило, не только агрессивные, но и имеющие патологическое влечение к самой обычной жадности. Именно они оказываются теми, кого называют сильной личностью. И это естественно: в животном стаде жадность и властолюбие нередко оказывается тем психологическим стимулом, который подталкивает животное к активным действиям, делает его вожаком. Однако потребности животного обычно этим и удовлетворяются, а если нет, то стадо обречено, уступая дорогу в эволюции более разумным популяциям. Другое дело человек («политическое животное» по Аристотелю) – удовлетворение его животных потребностей может не успевать за его фантазиями, а чрезмерная стимуляция этих особенностей порождает азарт и довольно быстро ведёт к патологии. В итоге, ничем не удовлетворяемое желание прибрать к своим рукам всё, что ценно, останавливает только смерть. Платон называл это алчностью и стремлением к власти ради низких целей и считал, что автократии ведут в конечном итоге к ослаблению государства.

Большинство критиков платоновского «Государства» довольно упрощённо трактуют его принцип разделения общества на конкретные професиональные сферы. Они полагают, что Платон описывает сословия, классы или даже касты общества, необходимые для придуманного им нового типа государства. Но тут возникают сразу четыре возражения. 1. Классы или сословия существовали задолго до древнегреческой цивилизации и не было никакого смысла их выдумывать заново. 2. Деление на классы или сословия осуществляется по имущественному принципу и наследству имущества, а платоновское разделение опиралось исключительно только на индивидуальные способности, благодаря которым ребёнок или взрослый попадал в соответствующую ему сферу разделённого общества. 3. Описывая  разделение государства на два враждебных, Платон уже определил их как классы или сословия и в противоположность этому предлагал делить общество по профессиональному принципу, чтобы противостоять разделению государства на два и его ослаблению. 4. Классические классы или сословия ориентированы только на свои интересы, а предлагаемое Платоном разделение сфер государства преследовало цель удовлетворения потребностей всего государства и ориентированно исключительно на интересы потребителей и их благополучие [10. – С. 96].  На первое место Платон ставит ценности государства (законы, сам человек и все достижения культуры) и на последнее цены, деньги, что неверно интерпретируется как его коммунистическая точка зрения. Но дело в том, что цены регулируют отношения людей на уровне общества, а ценности - это уже совершенно иной уровень - уровень государства, поэтому стоит только ценности государства превратить в цены и оно развалится.

Какой философский идеал стоит за предлагаемым Платоном разделением государства на определённые сферы? Сферы эти разделены по профессиональной ориентации. Даже государством должна править довольно узкопрофессиональная группа учёных (по античным меркам это философы), которые не принадлежат элите, а становятся ею уже в зрелом возрасте, освоив громадный объём необходимых для управления знаний. Однако и тут критики механически объединяют «власть знающих» своё дело (в данном случае дело управления) с исторически сложившейся «интеллектуальной элитой», проводя эту аналогию до современного массонства и пытаются закрепить за произведением статус утопии. Между тем интенция Платона была направлена против античной демократии, теоретики которой признавали за всяким гражданином полиса право быть избранным на все государственные  должности независимо от его уровня знаний и профессиональной подготовки к делам по управлению государством, а он утверждал, что необходимо, чтобы каждый член общества «делал своё» и притом «только своё» дело. Лишь тогда восторжествует «идея Блага», а видовая диалектика будет соответствовать своему объекту (государству), законы тогда будут истинны и, следовательно, справедливы.  Мудрость «власти всезнающих» заключается в способности  созерцания занебесной, внепространственной (т.е. субстанциальной) области вечных и совершенных «идей» [Платон. Государство. - Кн. IV. 428b – 429a], которая и требует разделения сфер государства по профессиональному признаку. Гибелью грозит государству даже просто смешение его профессионально разделённых областей [Платон. Государство. - Кн. IV. 434a - b].

Ранее мы рассматривали модель становления иерархии биосферы и пришли в итоге к выводу, что появление такой системы (и субстанции) как государство обязано возникновению его частей, т.е. институтов государственной власти [92. – С. 149 - 150]. Институт государственной власти, как видовая субстанция, есть часть государства, обладающая его всеобщностью, но при этом профессионально ориентированная. В эмпирии это учреждения государства, деятельность которых проявляется в их законах (власть государства)  – всеобщих для всего государства. Совмещение всех институтов власти в лице одного автократа  или растворение их во много (различно) профессиональном демосе, в прямой демократии и вызывает самое большое недовольство Платона, который видит в этом огромную опасность для государства.

Идея власти учёных во времена Платона действительно была утопией потому что не существовало ещё учёных, ориентированных на профессиональные группы населения, да и глубоких (мудрых) философов можно было по пальцам перечесть. Технократия для античности явление нереальное, но всё же это  не утопия, не фантазия. Времена меняются, работники умственного труда давно уже составляют целый класс общества и обслуживают все сферы и институты государства, а проблему технократии обсуждают не одно столетие. И проблема становится всё более и более актуальной.
                                                                                                                                                                                

§  2. Глобальный кризис государственной власти

Большинство ученых сходится во мнении, что человечество вступает в период глобального кризиса, который грозит существованию всего человечества. Это многоаспектный кризис, составные части которого тесно взаимосвязаны, но каждая из таких частей являет свою отдельную угрозу: социальную, демографическую, экологическую, энергетическую, продовольственную, популяционно-генетическую (генетический груз человеческой популяции) и т.д. В одну кучу сваливаются все проблемы и разгребать их придется в этом,  XXI веке. Уже ХХ век стал веком экспериментов, правда ничего кроме них не оставил. И это были только цветочки.

Решение проблем сегодня требует гигантских материальных и людских ресурсов и это может быть реализовано только через объединение усилий всех государств. ООН не обладает возможностью удерживать вошедшие в нее сильные страны от произвольных действий, а воли и желания сосредоточить ресурсы на решении общих глобальных проблем у них нет. И это зависит от специфики их государственных институтов и распределения внутренних ресурсов. Идея мондализма, или мировой империи, тоже упирается в интересы наиболее развитых стран и преследует выгоды так называемого "золотого миллиарда". Так что в реальности эта идея еще более утопична, чем всемирная революция и коммунизм.

В принципе все упирается в самую прогрессивную ещё в совсем недавнем прошлом форму государства – в либерально-демократическое общество. В нем утверждаются принципы народовластия (через посредство выборов), свободы и равенства граждан, которые в реальности оборачиваются господством финансовой олигархии. Соответственно материальные и денежные ресурсы государства, капитал перераспределяются в ее пользу, что периодически ведёт к масштабным экономическим и финансовым кризисам и, как следствие, к большой потере материальных и трудовых ресурсов государства, а в конечном итоге и к потерям ресурсов самой олигархии. В XIX веке капиталистическая организация государственного устройства особенно стала сказываться на материальном положении населения, появились мелкобуржуазные, коммунистические, социалистические и др. модели государства. Революции и эксперименты ХХ века (коммунистические и фашистские государства) в принципе показали неэффективность и неперспективность этих моделей. В ХХ же веке стали появляться концепции так называемого "посткапиталистического общества" и обоснования "третьего пути" развития между капитализмом и социализмом. Иллюзии этого последнего кажутся легко осуществимыми, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что удержаться в этом промежутке между двумя крайностями возможно разве что при помощи диктатуры (НЭП в Росси, современный Китай). Но история существования диктатур говорит за их недолговечность. Идея же третьего пути при полной свободе капитала и сочетании этой свободы с "регулированием" экономики и социальным законодательством (пенсии, пособия по безработице и др.), изложенная Дж.М. Кейнсом и последователями, в том или ином варианте проводится в жизнь, но по существу не является третьим путем и нисколько не спасает от кризисов.

Концепции "посткапиталистического общества" множественны: постиндустриальное общество, информационное общество, постмодернистское общество, постэкономическое общество, постпротестантское, постмодернистское, постисторическое и т.д . и т.п. Теории строятся следующим образом: выявляется какая-то тенденция в какой-либо сфере деятельности человека в социальной, этической, технической, информационной и т.д., объявляется самой главной и существенной, доводится до абсолютизации, иногда граничащей с абсурдом, и переносится на все общество в целом. Получается своеобразная модель развития будущего некапиталистического общества из капиталистического, статус которого в настоящее время гарантирован его институтами. Такие модели государства являют собой социальный заказ, утопию, ибо ни одна тенденция не может изменить этих институтов и ни одна ни чуть не приблизилась к своей цели, а уже грохнул общий экономический и финансовый кризис того самого общества, которое должно было благополучно эволюционировать в направлении "положительных" вышеобозначенных тенденций.

Производство и управляющая им экономика являют собой отдельный институт государства и устойчивость его зависит от равновесия производства и потребления. Равновесие это в свою очередь, зависит от рынка, который является опосредствующим звеном между производством и потреблением, он регулирует обмен товарами между независимыми продавцами и покупателями, делая их зависимыми друг от друга. Сам институт должен работать на потребление общества (как и отмечал Платон) и лимитирован его состоянием. Но рынок не экономическая система, а только её элемент. Однако в капиталистической системе хозяйства он выходит из под контроля институтов государства и нередко выступает в роли самостоятельного института и диктует свои условия.

Отсюда вывод: рынок не должен являться институтом государства, а должен находиться в подчиненном положении в отношении соответствующего института. Рынок регулирует экономику через посредство банков и так как в капиталистической системе хозяйствования ему придаётся статус отдельного государственного института, автоматически выстраивается "смычка" власти и капитала, он начинает подчинять себе другие институты государства, а это своего рода социальная болезнь, раковая опухоль на теле государства да и самого общества.

С конца ХХ века в капиталистическом рынке резко начинает возрастать диспропорция между разными видами капитала. 1. С одной стороны, динамика чисто финансовой сферы капитала (финансовый спекулятивный сектор и в первую очередь банки, фондовая игра, высокорискованные и краткосрочные операции с ценными бумагами и т.п.).  В центре фондовой игры оказываются компании, связанные с "высокими технологиями", с информатизацией и логистикой информатизации. Огромное количество держателей акций (в США это 50% всех граждан).  2. С другой стороны - объёмы и структура капиталов, циркулирующих в традиционных сегментах классической экономики (производство, услуги, инвестиции). Первая сфера непропорционально возрастает, автономизируется, отрывается от классических моделей хозрасченого баланса, где область чистых финансов всегда сохраняет коррелятивность с производством и динамикой спроса и предложения. Виртуальный капитал, циркулирующий в области фондовой игры оказывается во много раз больше объемов капитала, задействованного в кредитные и инвестиционные механизмы реального сектора экономики. Известный американский экономист Г.Б. Литвак называет новую экономику "турбокапитализмом". В классической модели деньги – кровь экономики, в новой модели они оказались в избытке (виртуальные деньги в ценных бумагах). Вся структура турбокапитала очень напоминала перевернутую пирамиду и риск того, что она зашатается был немалый, ибо разрыв между виртуальным и реальным капиталом не может увеличиваться бесконечно, а конкуренция не давала остановиться процессу. Спекулятивные цены на ипотеку, как и следовало ожидать, уперлись в платежеспособность населения и разрушение пирамиды ничем уже нельзя было удержать. Ценные бумаги – это долги, которые никто уже не мог вернуть населению, но государство обналичивало банкам их ценные бумаги (т. е. долги населению) и долг государства вырос до таких размеров, которые не могли уже компенсировать деньги налогоплательщиков. Возник большой дефицит бюджета, который не даёт восполнить и продолжает усиливать сопутствующая кризису безработица.

Нормальный рынок подчиненная государству, структура и формы, которые приобретает рынок, зависят от устройства государства, а не наоборот. Производство и потребление по природе своей цикличны.  Эту цикличность должен контролировать и при необходимости корректировать соответствующий институт государства – институт экономики, - допускающий наряду с государственными предприятиями существование других форм хозяйственной деятельности. Именно его несовершенство превращает присущие капиталистическому способу производства экономические кризисы в кризис самого государства, когда невероятно большие бюджетные деньги перекачиваются на восстановление рыночных учреждений и в первую очередь банков, и в то же время у этих же банков берёт кредиты под проценты государство.

Специального государственного института, прогнозирующего тенденции развития капиталистического рынка и тормозящего негативные тенденции не существует. Однако наступление капиталистического кризиса нельзя назвать даже просчетом или ошибкой, ибо не надо быть гением, чтобы предвидеть, чем закончится очередное оживление и подъем капиталистической экономики, но конкуренция - этот мощный двигатель прогресса, как в азартной игре, постоянно толкает производителей и финансистов на риск и риску подвергают не только себя, но и целую отрасль производства и государство и человечество в целом. Азартные игры до добра не доводят – может кто-то и выиграет, но большинство проиграет. И вот этот проигрыш финансистов государство (а по сути они сами) и пытается компенсировать финансистам. Эта всеми средствами СМИ вуалируемая инфляция (перепроизводство бумажных денег). Бумага, превращённая в деньги, вновь начинает превращаться в бумагу и производство останавливается. Реальные деньги обесцениваются и их пытаются вложить в какие-нибудь ценности. Ценности начинают приравнивать деньгам – человек стал оцениваться, а вернее, обесцениваться. Государство «дожимает» основную массу налогоплательщиков и из-за снижения платежеспособности (покупательной способности) населения сокращает производство. Круг замыкается и власть имущие ждут, когда эта положительная обратная связь «дожмёт» ситуацию до какого-то «дна», какого-то минимума потребления населения и такого «максимума» его отдачи, который позволит вновь наполняться пустому бюджету. С его наполнением государственная машина начинает оживать и начинается новый цикл: производство товаров и ценных бумаг безудержно стремится к перепроизводству.

Последние структурные изменения капиталистической системы и те размахи кризиса, к которому она привела, впечатляют своей бессмысленностью и количеством денежных ресурсов выброшенных фактически не на то, чтобы хоть как-то сгладить негативные последствия разрушений экономики. Однобокий нерегулируемый рынок, брошенный в стихию одной системы хозяйствования (без конкуренции с другими) ни к чему хорошему привести не мог. Рынки должны быть эффективными и стабильными – это потребность нормального, здорового государства.

Сегодня много говорится о постепенной эволюции государственных институтов с сохранением "величайшего завоевания человечества" – либеральной демократии (либерализм или неолиберализм). Либеральная демократия существует как  сочетание свободы капиталистического рынка с демократическим правлением. Олигократия с банковским капиталом сочетается очень хорошо, но государство и народ теряют от этого очень много и могут потерять всё.

Свобода денежного капитала в либеральной демократии душит саму демократию отсутствием у народа денег. Конечно, можно быть демократом при отсутствии денег. Однако, если нет денег – нет свободы, ибо нельзя реализовать даже такое естественное право, как право на жизнь (остаётся только право на голодную смерть). Нетрудно понять, что без изменения государственных институтов очередной кризис неминуем. А если бы был институт, прогнозирующий и регулирующий рынок (свобода в рамках необходимости и здравого смысла), была бы развёрнутая сеть государственных банков параллельно коммерческим, и не из чего было бы возникнуть государственному кризису.

 §  3. Технократическое государство

История существования государств испробовала кажется все возможные их формы и не по одному разу и в разных комбинациях. По типу собственности: частная и общественная (государственная). По форме правления: автократия, олигократия и демократия. Но современный этап развития общества с его глобальными проблемами требует нового и причем вполне определенного подхода. В мире много политических партий и моделей государства, которые они предлагают, были и победы, но модели оказались плохо работающими и практика их применения оставляет желать лучшего. На заре философской мысли принципиально новую форму государства, основанную на здравомыслии (в диалоге "Государство"), и предлагал Платон. Его главная мысль состояла в том, что править должны ученые. Более двух тысяч лет спустя к этой идее вновь вернулись, дав ей название "технократия" (термин не совсем точно отражающий суть, но уже укоренившийся). В глобальном и многоаспектном кризисе, охватившем мир, на первый план выходит кризис социальной политики. Большие потери несёт наука, а без неё, если разобраться, нет будущего. Более того, научная интеллигенция - это тот последний эшелон, который только и способен осознать всю глубину надвигающегося краха и указать реальные пути предотвращения его.

В буквальном значении слово "технократия" означает власть ученых, построенная на принципах научной рациональности – власть административная, законодательная и судебная. В технократической системе экономика управляется экономистами, социальная политика - политологами, система здравоохранения – специалистами-медиками, экология - экологами и т.д. В новое время возникло большое количество технократических концепций [55], однако идея технократии в них явно деформируется. За исключением работ А. Сен-Симона, в которых делается акцент на власти научно-промышленных специалистов, на правлении ими обществом, в последующих и современных разработках ученым отводится роль "участия в регулировании", "участия в управлении" и т.д. Идея Платона видоизменяется: вместо власти и управления - "участие в управлении" и чаще всего в управлении какого-либо производства или процесса. Иногда считают технократическим непартийное правительство, созданное президентом на профессиональной основе из крупных финансистов (прецеденты в Финляндии и Италии). Но ни к каким радикальным изменениям это не приводило (разве что к погашению очередного коррупционного скандала), ибо форма правления как была президентской так и осталась, а финансовый капитал из срытого правления превращался в открытую власть.

В 1992 г. на Международной конференции ООН в Рио-де-Жанейро была сформулирована концепция устойчивого развития человеческой цивилизации. Дело в том, что вхождение человеческой цивилизации в глобальный многоаспектный кризис, складывающийся из демографической, продовольственной, энергетической, экологической, гуманитарной, социально-экономической, политической и других составляющих, несет в себе угрозу самому существованию человечества на планете. Феномен этот исторически нов и в связи с этим должна быть принята всеми такая модель развития человечества, в центре которой помещаются люди и их право на здоровую и плодотворную жизнь. Было предположено, что устойчивое развитие человечества возможно при следующих условиях: а) произойдет смена нынешних технологий более чистыми и менее энерго- и ресурсоемкими, б) постепенно невозобновляемое сырье заменится возобновляемым, в) снизятся темпы прироста численности человечества, г) увеличится производительность труда (что приведет к повышению качества жизни), д) возрастет надгосударственное регулирование и управление (через ООН и ее организации), а также государственное руководство и управление, которые обеспечат реализацию перечисленных выше целей и условий на основе смещения центра тяжести от частных (в основном, эгоистических) интересов к общественным.

Большинству образованных людей во всех странах мира тем не менее понятно, что поставленных задач недостаточно, способы достижения самых принципиальных из них не ясны, а решения организации ООН зависят от небольшого количества самых развитых государств – от их доброй воли или эгоистических интересов. Короче, представленная концепция скорее утопия, а в лучшем случае благое пожелание. Но на той же конференции прозвучала еще одна идея, вызвавшая довольно широкий резонанс. Излагая свои технократические взгляды, известный писатель Станислав Лем сказал: "Необходимость выбора между цивилизацией, как глобальным правлением знатоков-экспертов и цивилизацией, как правлением политических лидеров, демагогически обещающих все, а на деле не способных дать почти ничего, - будет все более острой. … Ведь общая тенденция, заметная буквально повсюду, в том числе и в США, такова, что возрастающей сложности государственных, социальных, технических, наконец, глобальных проблем, сопутствует явное снижение уровня компетенции правящих". После конференции эту идею высказывают и академики [37]. За последнее столетие произошло настолько существенное усложнение задач управления государством, что стало невозможным принятие правильных решений лидером или группой таковых, и использование ими специалистов-консультантов проблемы не решает. И все же правят. Прав был Лем, когда еще ранее заявлял: "Миром правит идиотизм".

Без радикального изменения институтов государства технократическая республика существовать не может. Но что являют собой институты государства? Не существует четкого определения этих образований, но можно дать примерно следующее описание. Это определенные системы учреждений, созданные для удовлетворения важнейших потребностей общества. Каждый институт это конкретная власть всеобщая для государства и строго профессиональная в своих задачах. Уже Аристотель понимал специфику института и предлагал существующую власть делить на три более специализированные власти, т.е. на три института: законодательный, исполнительный и судебный. Впоследствии идея разделения властей была увязана с теорией "естественного права", а с утверждением капиталистического строя принцип разделения властей был провозглашен основным принципом конституционализма. В некоторых государствах к трем властям добавляются учредительная, контрольная и избирательная власти. Но для технократического государства необходимы новые институты власти и радикальное изменение старых.

Министерства должны быть преобразованы в институты государства, в каждом из которых должны быть свои НИИ, которые играли бы не только анализирующую, но и руководящую роль. Между тем критерию законодательной всеобщей власти соответствуют и некоторые узкопрофессиональные институты, например, медицины (здоровья), экологии, образования, обороны, внутренних дел и другие. Необходим, например, институт СМИ и соответствующие ему НИИ, а потребность в хозяйственном руководстве крупных городов могут удовлетворить выпускники государственного института управления. Из Совета министров должны выйти ряд министерств на правах отдельных институтов государства. В нем останутся министерства, деятельность которых не подходит под критерий всеобщей необходимости и распоряжения которых касаются отдельных отраслей хозяйства. Именно в этой инстанции должны существовать НИИ, регулирующие пропорции форм хозяйства (многоукладность) на внутреннем рынке. Сам Совет министров должен быть замещён государственным институтом экономики.

Институты будут наделены властью (законодательной, исполнительной и судебной), а их положения (всеобщие законы) должны быть научно обоснованы и приняты советом этих институтов. Сеть профильных государственных НИИ и других учреждений, объединяемых по профессиональному признаку в соответствующий институт государства, во главе с выбранным на конкурсной основе и на определенный срок руководством - вот самая адекватная структурная единица технократического государства. Высшим органом власти в технократическом государстве становится "Совет институтов государства", или «НИИ Управления», который реализует механизм отрицательной обратной связи в столкновении интересов институтов государства, предотвращает и разрешает межинститутские конфликты. Это тоже выборный на конкурсной основе и большинством голосов орган. Принципы формирования руководящих органов институтов государства: выборы и профессионализм, который обязательно должен быть подтвержден научными работами претендентов в Советы каждого института. Профессионалы оценивают профессионалов – кандидатов в руководство, их работу до выборов и их результаты руководства после выборов. Избранный орган периодически должен отчитываться, доказывая реализацию предвыборных обещаний (кандидата можно отзывать за несоответствие должности).

Коммерческие банки в экономике капиталистических государств играют двоякую роль, выступая то стимулом развития производства и производительных сил, то источником кризиса и стагнации в экономике. Причём эти циклы настолько постоянны и неотвратимы, а кризисы всё более объёмны и сокрушительны, что никакой перспективы, никакого будущего у этой системы быть не может. Нет механизма, останавливающего негативные тенденции в самом их начале, а главное капиталистическое государство всеми силами будет противиться появлению таких механизмов, так как дело будет касаться интересов определённых финансовых групп. Самый простой выход введение системы государственных банков наряду с коммерческими. Но даже такая система, как показывает опыт Китая, не самый лучший вариант: то подводят коммерческие банки, то государственные. В итоге высшим органам власти приходится, исходя из конкретной ситуации, исправлять положение по факту. Идеальным вариантом явилась бы самостоятельность финансового института государства во главе с соответствующими НИИ, как высшими органами власти в этом государственном институте.

Президентское правление уже давно изжило себя, как изжили себя всенародные выборы, ко